Пчёлки
Пчёлки Божии взлетают,
И в небесной выси тают.
Как прекрасно им.
Там Отца они встречают
И ладонь его ласкают
Крылышком своим.
Как завидую я пчелкам.
Ничего не надо! Только б
К Богу улететь.
И поплакать, и забыться,
И на все родные лица
Уж с небес смотреть.
|
Женщина – осень
Снова сентябрь наступил.
Фейерверком прошел звездопад,
Золото и багрянец
Торжествуют в природе.
Вновь «бабье лето» и лето уже
Не вернется назад.
Женщина-осень чудесна
При всякой погоде.
Женщина-осень
С гроздью рябины в губах.
Ах! Как прекрасна она!-
В восхищеньи немею.
Целую жизнь
Я носил бы ее на руках,
А прикоснуться к ней
Даже во снах не посмею.
Девы Созвездия Дев
В этом мире встречали меня,
И в гамаке паутинок
Осенних качали.
Женщина-осень…
Как много в ней буйства огня!
Женщина-осень...
Как много в ней желтой печали.
Женщина-осень
С гроздью рябины в губах.
Ах! Как прекрасна она!-
В восхищеньи немею.
Целую жизнь
Я носил бы ее на руках,
А прикоснуться к ней
Даже во снах не посмею.
Пусть седина в волосах,
Зимний холод не страшен ничуть.
Белая стужа зимы
Над душою не властна.
Осень! Сомкни мне уста,
Проводи в Млечный путь…
Господи Боже!
Как, все таки, осень прекрасна.
Женщина-осень
С гроздью рябины в губах
Прикосновеньем своим
Мне разгладит морщины.
Ах! Как хотелось носить
Мне ее на руках!
Боже! Я плачу?!-
Ну что ж…Это слезы мужчины.
|
Халтура
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
На халтуре много водки,
Свежий воздух и покой.
Кто еврей – тому дай склады,
Нам их тыщу лет не надо,
А халтурить вместе с Юрой
Мы готовы день деньской.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
А халтурить вместе с Юрой
Мы готовы день деньской.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
Взяв с собой запас спиртного,
«Дабы не отвыкнуть для».
Договор, левкас, грунтовка,
«Свитязь», кисти, тренировка –
И планшеты друг за другом
Отлетают в штабеля.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру,
Взяв с собой запас спиртного,
Дабы не отвыкнуть для.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
Обязательства, призывы,-
Славный денежек улов.
У халтур закон суровый:
Пролетел – не делай снова.
Тут подкрасил, там подмазал,
Больше краски, меньше слов.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
У халтур закон суровый:
Больше краски, меньше слов.
Красим быстро, пишем ловко-
Сразу видно тренировку.
Стоя, лежа, влево, вправо,
Снизу вверх, с любой руки.
Если все в плакате красно,
Это вовсе не опасно,-
Красный цвет начальство любит,
Впрочем, как и дураки.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
Красный цвет начальство любит,
А не только дураки.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру
От трезвона телефона,
На семью махнув рукой.
Хорошо «хрустов срубили»,
Ну, а после их пропили.
Сотню в дом – святое дело,
Остальное на пропой.
На недельку вместе с Юрой
Мы уедем на халтуру.
А заест губу – все деньги
Мы отправим на пропой. |
*****
Нынче я итог подвожу:
Посижу, в окно погляжу,
А за окошком осень-сестра,
У неё златая пора.
У неё, как и у меня,
Три-четыре максимум дня,
А потом махнёт мне рукой,
Пропадет вдали за рекой.
Я останусь здесь – не беда,-
Нет на всех билетов на юг.
Мой черёд встречать холода
И грустить под музыку вьюг.
|
Почём жизнь?
Жизнь – паскуда кувырком,
Вкривь и вкось, вперекосяк.
Круглый год палят в волков,
Тут и там отстрел собак За ворону – два патрона,
А за волка – кабана.
Ну, а что за человека?
В наше время? – Ни хрена! |
*****
Хожу по лезвию ножа –
Щекотит пятки.
Нельзя от смерти убежать?-
Сыграю в прятки.
Прикинусь-ка здоровяком –
Вдруг не заметит?
Нет. По ножу да босиком… -
Мне вряд ли «светит».
А значит, буду просто жить –
Не напрягаться.
И водку пить, и баб любить,
И улыбаться.
Господь отмерил срок не вдруг –
Куда ж тут деться?
Прекрасна жизнь! Гляжу вокруг –
Не наглядеться. |
*****
Эх, Чубайс да Гайдар-
Ваучер с чеками,
Все мы были в СССР человеками.
А теперь куда ни глянь:
Воркута ли, Питер ли,
За ошорок взяли нас,
Да и жопу вытерли.
|
|
*****
Мне на днях подстригли крылья
И сказали: Отлетался.
Вот диета, вот таблетки,
Существуй по расписанью.
Перестань сучить ногами,-
От орла в тебе остались
Непотухший взгляд да гонор,
Не возможность, а желанье. В небесах парят другие,
А тебе удел – курятник.
Можешь (только пульс померяй)
Кукарекать с нижних веток.
Пусть болтают... Бог оставил
Сапоги, ружьё да ватник
Для последнего полёта,
Для последней вспышки света.
Пусть лишь раз, но я, как прежде,
Развернуть крыла сумею
И взлечу туда, где нету
Ни туманов, ни ненастья.
Только солнце, свет и ветер.
Я средь них, как прежде рею…
Темнота и боль паденья…
Но пред этим столько счастья!
|
Балтийский марш
Белый альбатрос за кормой,
Флаг и гюйс полощет норд-вест.
Кто из нас вернется домой?
Кто из нас обнимет невест?
Нас встречает Финский залив
Закипью балтийской волны.
И звучит знакомый мотив,
И поют России сыны:
Прощай, родимый край,
Труба зовет в поход.
Смотри, не забывай
Наш боевой Балтийский флот.
Не плачь, не горюй,
Напрасно слез не лей.
Лишь крепче поцелуй,
Когда сойдем мы с кораблей.
На врага идут корабли,
Как ходила русичей рать.
Не впервой вдали от земли
Морякам в бою умирать.
Никогда не видеть врагу
Спущенный Андреевский флаг.
На море и на берегу
Защитит Отчизну моряк.
Мы придем с победой домой,
Нам отсалютует Кронштадт.
В стае белых птиц за кормой
Души недошедших летят.
На щеке скупая слеза.
Флаг и гюйс от соли белы.
Штопает небес паруса
Шпиль Адмиралтейской иглы…
|
На собственное
пятидесятилетие
Пол – века уже
За кормою исчезли,
И на горизонте
Последний причал.
Убьет меня море,
Но, вдуматься если,
Ведь именно в море
Начало начал.
Ржа тронула корпус
И мачты стальные,
И нет куража,
И покоя хочу.
Но сны, как и прежде,
Я вижу цветные.
Как прежде во снах
Не плыву, а лечу.
У лага планида –
Отсчитывать мили,
Планида бродяги –
Те мили топтать.
Плевать я хотел,
Что отбой протрубили.
До века мне петь,
И любить, и мечтать. |
Неоконченный
романс дурака
Мне шепнули, что у Риты
Там (ну поняли?) подбрито.
Это было в ПэТэУ
В восемнадцать лет.
Рита, ясно, не дала,
Зато «кодла» «подпасла».
Челюсть до сих пор крива,
Обидно – мочи нет.
В Шенкурске «халтурил» раз,
На две тысячи заказ.
А потом билет домой,
Водка и харчи.
Ну а после шулера,
Развеселая игра.
Аж гитару просадил,
Обидно – хоть кричи.
У театра Волкова
Как-то «снял» «двустволку» я.
За ночь было у нее
Не боле трех ролей.
Ну, покапало с конца,
Ну, опал слегка с лица.
Знаю, что дурак, а все ж
Обидно до соплей.
Ресторан «Магадан»
Магадану Богом дан.
Как-то прилетел туда
С «лопатником» «хрустов».
«Мурку» все заказывал,
А утром без копейки встал.
Жрать охота и обидно-
Прямо нету слов.
Во Свердловске – городе
Дали мне по морде.
От таксистов получил
(Сам и попросил).
Не убили, вроде,
И шрамов нет на морде,
Но обидно все-таки,
Прямо нету сил.
В поезде «Москва – Серов»
Налетел на «фраеров»:
«Бабок» нету, нет «клифта»,
«Панамы» и «колес».
Дали мне билет в долги
И «прогары» на ноги.
Спору нету – сам дурак,
Обидно же до слез.
Простонал сейчас для вас
Неоконченный романс.
Знаю, буду продолжать,
Сам себя губя.
Потому что дураку,
На его дурном веку,
Если уж и обижаться -
Только на себя. |
Я построю себе дом
Двинул бес меня в ребро,
Под седую бороду.
Строй избу,- шепнул,-
Подальше от людей, от городу.
Я прикинул так и этак,
Надо ж?- Не дурен совет:
Там свобода, там природа,
Там, опять же, стрессов нет.
Я построю себе дом
Без гвоздя бревенчатый,
По-над крышей петушком
Золотым увенчанный.
Чтобы яблони да вишни
По весне вокруг цвели.
Буду сам себе я в доме
Словно пуп Земли.
Мне ворчит жена: На хлеб,
На колготки б денег дал.
Сын кричит: Я эту стройку
В тапках и в гробу видал!
Вон соседи-доброхоты
Смотрят, издеваются:
Обокрал, видать, кого-то,
Деньгами швыряется.
А я строю себе дом
Без гвоздя бревенчатый,
Со слезой да с матерком
В душу трехколенчатым.
Геморрой себе и грыжу,
Даст Господь, не наживу.
Не задаром я упрямым
Мужиком слыву.
Славно будет дом стоять,
И по вёснам сад цвести.
Будет петь сверчёк за печкой,
Мышка под полом скрести.
Поохочусь, да попарюсь,
Да чайку с медком попью,
На лежаночку с гитарой
Прикуконюсь и спою:
Я построил себе дом
Без гвоздя бревенчатый,
Забиякой – петушком
По коньку увенчанный.
Если в доме захотят
Навестить меня друзья,
Рады будут им всегда
Мышь, сверчёк и я. |
|
Экспромт со стулом
Стул стоял среди комнаты,
Крепкий стул, но не новенький.
А на нем, шибко поддатый
Восседал Венька Новиков.
Рвал он струны гитарные,
Пел он песни бредовые.
Продираясь сквозь бороду,
Плыли песни над городом. Пел он песни об осени,
Что пришла – не слукавила.
В волосах пала проседью
И морщинок добавила.
Струны ныли, на стулике
Плакал Венька поддатенький,
Что когда-то был юненький,
А теперь бородатенький.
|
Еще не родившемуся сыну
Багрянец и золото сбросят леса,
На юг улетят соловьи.
У мальчика будут твои глаза,
А губы будут мои.
Опорой в беде ему будут друзья,
Звездой путеводной – мечты.
Он будет дороги любить, как я,
А добрым будет – как ты.
В нем будут кровинка твоя и моя,
Мои и твои черты,
И, все-таки, будет он лучше, чем я,
И даже лучше, чем ты. |
Зимний вальс
Ах, этот вальс!
И пускай наша песня не спета,
Как он прекрасен,
Хотя уж давно не в чести.
Вновь я хочу,
Как в далекие юные лета,
Вас закружить,
А потом на руках унести.
Старой пластинки
Бежит звуковая дорожка,
В треске и шорохе
Ширится, плещется вальс.
Не уходите, прошу,
Ну побудьте со мною немножко.
Я до сих пор так люблю,
Так тоскую о Вас.
Звезды и вальс,
Хоровод чистых нот и снежинок,
Вечный, как мир,
И беспечный, как юность сама.
Вновь я один.
Угли тлеют в остывшем камине.
Холод в душе,
А за дверью лютует зима.
|
Колымские зарисовки
Ресторан «Магадан»
Магадану Богом дан.
«Север» - в пол-горы,
«Приморский» вылез на обрыв.
Можешь вдрызг напиться,
А можешь утопиться,-
Рядышком, под сопкою
Бухта и залив.
Ресторан «Приморский
Гладит нас по шёрстке.
Если с приисков – то всякий
Друг тебе и брат.
Деньги пропил – не серчай,
Похмеляйся – и «Гуд бай».
Он на следующую осень
Встретить будет рад. |
Миллениум
У Высоцкого Володи
Средь артистов и поэтов,
Средь певцов и музыкантов
Вовсе не было друзей.
За талант хвалили вроде,
Но ведь именно за это,
Коли не дал Бог таланта,
Во сто крат завистник злей.
Где талант – там бесталанность,
И бездарность, и убогость.
Там всегда несправедливость,
Ложь и подлость, наконец.
И с властями солидарность,
И критическая строгость.
К личной жизни похотливый
Нездоровый интерес.
Вот и пел среди двуличных
Про дурдом и про охоту,
То смеясь, то хмуря брови,
Утирая пот с лица.
Не искал он выгод личных,
Просто пел. И с этим потом
Смешивалась кровь из ссадин
От тернового венца.
Год двухтысячный. Иуды
Кто живой, кто канул в лету.
И на молодых поэтов
Мир с надеждою глядит.
Ожидают люди чуда
И не знают, что Мессия
Двадцать лет назад в России
Подлецами был убит. |
*****
Ружьишко на веревочке,
Картоха в рюкзаке…
Сплавляюсь я на лодочке
По Ваге, по реке. Поймаю щучку – вот уха,
Из рябчика – жаркое.
Не променяю ни на что
Житье свое такое.
|
Последняя звезда
Край детства слился с синевой,
Растаял в никуда.
А здесь, над самой головой
Навеки, навсегда
Угасла в смраде городов
Последняя звезда,
И не хранит асфальт следов,
И нас ведет беда.
И нас уносит в царство тьмы
Визг бешеных турбин.
Машинный век, и сами мы –
Детали тех машин.
Не можем думать,- лишь считать.
Нам рок – взамен судьбы.
И сердце кровь устало гнать
И встало на дыбы.
А где-то горы и леса
Чуть шепчут нам: Проснись,
Послушай птичьи голоса
И в речку окунись,
И из лесного родника
Глотни живой воды, –
Блеснет звезда издалека,
Укроет от беды.
Но вновь вгрызаются в плечо
Ремни на вираже.
И слышим лишь: «Еще! Еше!»,
И не слыхать «Уже».
Еще соперников своих
Не вмяли в колею.
И только в неудаче их
Удачу мним свою.
И в бесконечной череде
Недель, часов, минут
Одно стремление: Везде
Успеть, не то сомнут.
А сумасшедшей гонки дни
Сливаются в года,
И гаснет, гаснет навсегда
Последняя звезда.
Увы, вспять времени река
От века не течет.
Судьбы безжалостной рука
Обратный включит счет.
Цивилизации оков
Не сбросить никогда…
Уводят звезды чудаков,
А нас ведет беда.
|
Взрыв
По небу летали
Чьи-то гениталии.
|
|
